Публикации
Русская Православная Церковь Курганская епархия
По благословению
митрополита Курганского
и Белозерского Даниила

Иерей Андрей Верхотуров: «Только благодаря Богу удается жить, дышать, служить»

26 Января, 2022
Иерей Андрей Верхотуров: «Только благодаря Богу удается жить,  дышать, служить»
Сегодняшним героем рубрики «Епархия в лицах» является иерей Андрей Верхотуров, настоятель храма иконы Божией Матери «Нечаянная Радость» посёлка Старый Просвет Кетовского района, председатель епархиального отдела по тюремному служению.

Долгий путь к Богу

- Отец Андрей, я узнала из вашей биографии, что вы родились в Ангарске Иркутской области 28 июля 1964 года, а учились уже в Кургане. Расскажите.

- Мама меня родила, когда гостила у своих родителей в Ангарске. Её отец был морским офицером. Но основная мамина родня жила здесь, в Зауралье, в Ключиках, в Песьяном Куртамышского района. Наша семья жила в Кургане. Здесь я вырос, выучился, обзавёлся семьёй.

- Ваш путь к Богу был долгим и непростым, так ведь?

- К Богу я пришёл благодаря родственникам по материнской линии. В детстве я ночевал у бабушки с дедушкой на даче, которая была неподалёку от Центрального стадиона, и видел, как они утром уходили куда-то, ничего мне не говоря. Лишь позже узнал, что они ходили в Смолино на богослужение, а тайну сохраняли потому, что нельзя было в советское время это афишировать. Однажды я тоже рано встал на рыбалку и увидел, как они тихонечко идут, и меня это очень поразило.
7ef8c5ad5e22ac575f5164a48ca7a210.jpg

Мои родители умерли почти одновременно: мама от тяжёлой продолжительной болезни 27 декабря 1997 года, отец – от рака, в ночь с 7 на 8 января 1998-го. Мама простудилась в Ангарске, когда меня родила; её парализовало, полтора года она вообще не двигалась, потом восстановилась потихоньку, но всю жизнь болела, а я за ней ухаживал. Может, это и развило во мне сопереживания, сочувствие?

Я понимал, что заболела она из-за меня, поэтому я её должник. И даже когда женился, мама оставалась на первом месте. Каждый вечер бегал к ней, делал перевязки, мыл, кормил её. Когда родители оба сильно заболели, я спал на полу между их кроватями. С работы пришлось уволиться, искал разные подработки.

У меня с родителями были очень близкие отношения, поэтому после их смерти мне было очень тяжело. Даже в дом заходить не мог – у меня слёзы текли, ничего с собой сделать не мог. И в тот период я стал заходить в храм на Продольном водопроводе (тогда он Богоявленским назывался, теперь – Рождественским). Зайду, постою – и мне легче становилось, в душе мир воцарялся.
40505b51a415b54872b6dd33627c8ec4.jpg

Ещё стал ходить к двоюродной бабушке Серафиме, которая служила в Смолино при отце Григории Пономарёве. Она мне объясняла, помогала, рассказывала про храм. Но самым большим уроком, оставшимся у меня навечно в памяти, стала её смерть. Она очень тяжело умирала, в мучениях, но даже в таком состоянии утешала нас: «Да вы мои золотые, не плачьте, не переживайте обо мне!». Теперь, будучи священником, я часто вижу, как человек, заболев, становится раздражительным, злым, а баба Серафима, верующий человек с золотым сердцем, вела себя совсем иначе. Не зря говорят, что плоды жизни понятны по тому, как человек будет умирать. Это для меня стало примером настоящего Православия, ориентиром, к которому надо стремиться.

В решении принять Крещение меня поддержала жена. До перестройки я работал на «Курганприборе», хорошо зарабатывал, мы привыкли к этому, а потом всё рухнуло. Семья находилась на грани краха, и жене кто-то подсказал, что мне покреститься, тогда всё наладится. Посоветовали ехать в Чимеево.

Приехали, а церковь закрыта. Нашли отца Евгения Храмова, он картошку как раз копал. А я увлекался модными в то время восточными единоборствами (надо же было себя защищать!) и мировоззрение у меня было соответствующее. Батюшка вышел, как был в резиновых сапогах, сел на лавку, и мы с ним три часа проговорили о смысле жизни. Как говорится, голову мне чистил, все объяснял, а в конце сказал: «Всё равно придёшь к Богу!». Ещё он сказал, что самое главное – духовная жизнь, а чтобы её придерживаться, надо творить Иисусову молитву, и посоветовал прочитать «Рассказы странника своему духовному отцу».

Позже он в Чимеевской церкви покрестил нас и нашего первого ребёнка, обвенчал нас с женой. Моё крещение было 16 сентября 1992 года.
3b4c66bc965f8d666421cd2a2ed60367.jpg

После Крещения у меня пошло осознанное воцерковление. И в семье стало потихоньку налаживаться. Я начала ходить в бывший Богоявленский храм к протоиерею Николаю Чиркову. Тогда ещё и храма как такового не было, клуб Продолного водопровода передали церкви, ремонт начали делать, камни носили. Там начинали служить отцы Игорь Сивых, Дмитрий Алексеев, Владимир Алексеев, а я молился, смотрел на них и думал, как у них хватает выдержки выстаивать службы? Меня ломало, спина отнималась, я был уверен, что никогда не смогу выдержать службы, не понимал, как это возможно. Бабушка 80-летняя стоит рядом – не шелохнётся, а я, молодой, спортсмен, не могу.

Постепенно мои походы в храм и общение с бабушкой Серафимой стали давать результаты. В храме мне было хорошо, только я тогда не знал слова «благодать». А дома вновь наваливались заботы, неприятности. Как сохранить благодать, я не знал, но мне стало легче переносить трудности. А совсем всё стало по-другому, когда я стал священником. Но к этому я шел долгих 15 лет.

Какое-то время спустя я понял, что мне стыдно было приходить и только ради себя молиться, я был готов помогать, отдавать. Мне подсказали, что священнику Игорю Сивых нужна помощь в строительстве храма в Восточном посёлке. Отец Игорь с радостью меня принял, и я «прилип». Постепенно начал понимать молитвы как способ общения с Богом. По совету опытных молитвенников стал внимательно слушать, что говорит батюшка. В этом мне очень помогло полученное от занятий спортом умение концентрировать внимание. Потихоньку стал смысл приоткрываться, но мне этого было мало, я попросился читать на клирос. Там, в Благовещенском храме, у меня что-то начало получаться, стал больше понимать и принимать.
231851261948-14_b.jpg

Ещё одна веха была, важный момент в моём воцерковлении. За неделю до смерти матери я в Чимеево долго молился перед иконой Божией Матери. Просил Пресвятую Богородицу маме помочь, освободить от мучений. У мамы были трофические язвы по всему телу, она терпела страшную боль, гнила заживо. А до этого я прочитал: кто попросит у Бога, должен Ему потом служить. И я во время молитвы пообещал, что за помощь маме откажусь от прежней жизни, пойду в священники.

Через неделю она умерла, но я тогда ещё не понимал, – её смерть была освобождением от страданий. Она мне перед смертью говорила: «Андрюшенька, ты не представляешь, какое это счастье – увидеть травку зелёную!». Представляете, какой через болезнь был уровень терпения и воздержания! И сейчас, когда ко мне в храм приходят люди, ноют, плачут, что-то себе выпрашивают, я думаю – знали бы вы, какое страдание испытывают люди, по сравнению с ними ваши беды – смешны.

Как-то на моём стареньком москвиче мы с другом поехали в Чимеево, но по дороге сломались. Это было неподалёку от села Иткуль Каргапольского района. Увидели церковь и пошли туда. Там я познакомился с отцом Иоанном Рацэ, он мне очень много дал. Я приеду с кучей вопросов, а он скажет проповедь, и на все мои вопросы ответит. К нему все священники из Кургана ездили, у него авторитет очень высокий был.
Я продолжал думать о своём обещании служить Богу. Этот должок у меня всё время перед глазами стоял. И где-то в начале 2000-х я к отцу Иоанну очередной раз приехал и говорю – хочу в священники. Он – иди, пиши прошение. Я пришёл к секретарю епархии протоиерею Владимиру Кузнецову, рассказал, что меня отец Иоанн отправил. Отец Владимир помог мне написать. Я эту бумагу отцу Иоанну подал, он прочитал и изорвал – филькина грамота! Он правильно поступил – какой из меня священник? Филькиной грамотой был не документ, а я, не готовый стать священником. Он мне сказал: «Когда будешь готов, когда на Доске почета будешь, тогда приходи, ты в этой жизни должен научиться жить, общаться с людьми».

- Вы на него не обиделись?

- Как обижаться, он же такой авторитет был! Только я не мог понять, что мне не хватает, ведь мне все знакомые говорили – тебе священником надо быть. Я всё время говорил о Боге, мне это было интересно, я этим жил. А потом мне дядя Миша – родственник моего друга, близкий друг отца Иоанна, сказал – рано тебе. И я на много лет обратно ушел в мир «постигать жизнь». На Доску почета я, конечно, не попал, но многое постиг.

Спорт и резьба по дереву

- Как в вашей жизни появился спорт?

- Мама как-то сказала, что ей нравятся люди со спортивной фигурой. Я был ещё маленький, но запомнил. Папа тоже любил спорт, до самого конца своего он делал утреннюю зарядку, в 55 лет отжимался 23 раза, стоя на руках у стены. Жили мы неподалёку от ЦПКиО, и мы с ним бегали по парку, подтягивались, отжимались. Когда к армии готовился, качал мышцы, занимался спортивной гимнастикой.
171838539314-1_b.jpg

Служил в спецназе в Москве, надо было в отпуск – мама сильно болела. И начальство мне сказали – займёшь первое место по дивизии Дзержинского, тогда в отпуск поедешь. Надо было подъём с переворотом на турнике сделать. Самый большой результат был 260 раз, я решил сделать 300. Начал готовиться, тренироваться. Сделал 310 упражнений, кожу на ладонях стёр до мяса, нагноение было до локтей – операцию в Склифосовского делали. Но в отпуск домой съездил.

- А резьба по дереву?

- Когда меня стали интересовать духовные вопросы, во мне что-то открылось - начал рисовать, понимать гармонию цвета. Год проучился на курсах художников, но зарабатывать деньги рисованием не получилось. Стал искать источник заработка и понял, что в резьбе по дереву можно совместить и заработок, и творческие потребности. Познакомился с местными резчиками, многое у них перенял. Позже узнал, что Шамиль Сасыков, автор книги «Резьба по дереву», открывает 10-дневные курсы в Москве, решил туда поехать. Продали кое-то дома, денег насобирали, съездил. У него я перенял авторскую технологию «Татьянка», которая помогает легко научить резьбе по дереву людей любого возраста - от маленького пацана до бабушки.
bf50164760f0fbfc9a4ae945646f81d5.jpg

Терпеть и любить


- Как вы оказались в Старом Просвете?

- Когда родители умерли, я не мог дома находиться, как зайду – слёзы текут, всё о них напоминало. Мы с женой решили продать квартиру и купить дом в посёлке Старый Просвет – мне друзья-спортсмены помогли. Приехали туда, а там лес, карьеры, песочный песок, тишина! В рай попал! Купили мы там дом, ездить на работу в Курган стало неудобно, да и накладно. И я пошёл в Просветскую спецшколу проситься на работу в качестве учителя труда и резьбы по дереву, хотя педагогического образования у меня не было.
2f3bf96c1e1ffe578d1f7398f31b7bc8.jpg

У меня так всегда по жизни: с желанием берусь за новое дело, с нуля, и с Божией помощью научаюсь. Так на «Курганприборе» было – знаний по радиотехнике не было вообще, но за полгода освоился, даже мастером потом стал. Так в Просветской школе было, так сейчас с отделом по тюремному служению.
171838539314-5_b.jpg

Занимался резьбой по дереву с пацанами из Просветской спецшколы, это были хулиганы и драчуны, но Бог так устроил, что они ко мне в мастерскую бежали. У них открылась тяга к красоте, о которой они даже не подозревали, их стало тянуть в мастерскую. Сначала не понимал, как подступиться к этим ребятам? Я не педагог, окончил строительный техникум, но жизнь так повернулась.

Поначалу они меня не воспринимали и на замечания не реагировали, пока один раз эти малолетние хулиганы не довели меня: я приёмом ушу отправил ногой табуретку с одного ряда парт на другой. Они с этого момента стали слушаться. Мне потом один из них признался: «Вы, Андрей Николаевич, так это сделали, что мы на вас по-другому стали смотреть».
171838539314-7_b.jpg

Бог всё устроит, и после этого проблем с ними у меня не было. Я их любил, мне Бог дал это чувство – увидеть в человеке хорошее, зацепиться за это, а остальное пропускать, не брать во внимание. Наверное, у меня это свойство выработалось за многие годы ухода за больной мамой, когда приходилось терпеть и жалеть. А мальчишки такое отношение к себе чувствовали. И я потом это твёрдо усвоил: надо, во что бы то ни стало, терпеть ради человека, если хочешь, чтобы он с тобой хорошо общался.

Среди мальчишек сразу выделилась пара человек, у которых был особенный дар. У них стало хорошо получаться, за ними другие потянулись. Какой-то общий дух появился, они бегом на занятия бежали, у них куча планов была, какое изделие сделать. Потом мы выиграли грант на 1 млн рублей, купили станки, оборудование, инструменты, литературу. И дело пошло активно, к нам стали ездить за опытом, на экскурсии.
221039297236-1_b.jpg

Путь в священство


– Я сам горел к Богу и пацанов хотел приобщить к вере, но для этого их надо было крестить. Как только набиралась группа человек 20, я с каким-нибудь батюшкой договаривался, чтобы он окрестил. Убеждал, уговаривал, ну и куда он денется – он же видит, что я не за себя, а за мальчишек радею. Сначала отца Игоря Сивых, уговорил, потом отца Михаила Кучерова, отца Александра Дмитриева из Усть-Миасского – он крестил в озере с полным погружением, сам в озеро заходил в полном облачении.
1523871449-1_b.jpg

В своей мастерской я молится за этих мальчишек. У одного родители умерли, у другого – в тюрьме, у третьего – пьют. Пацан рассказывает, плачет, вместе с ним молимся. Потом я директору школы предложил оборудовать молебную комнату, чтобы было место для уединения и молитвы. А 25 марта 2011 года к нам приезжал уполномоченный при Президенте России по правам ребёнка Павел Астахов, заходил мастерскую, я ему и рассказал, как важно с пацанами молиться, а негде. Он директору сказал: «Через год приеду – чтоб часовня была!».
bc22986c7e752efe0b959e7d66f9f896.jpg

На территории школы стояли танк, самолёт, самоходка – их продали, на вырученные деньги купили стройматериалы и начали строить деревянный храм. Потом спецшколу расформировали, помогать в строительстве стало некому, и мне пришло время определяться. Нас, строителей храма, было трое: Анатолий Шабунин, Сергей Нагаев и я. И они мне сказали – быть тебе священником, чтобы храм достраивать.

После моего рукоположения, а это произошло в декабре 2015 года, мы продолжили строить храм. По совету отцов Игоря Сивых и Николая Чиркова на фундаменте еженедельно читали акафисты: в 40-градусный мороз свечки в снег поставим и молимся. И по крупицам Бог давал, строительство двигалось. А когда уже Литургию в храме стали служить – веселей дело пошло. Один из духовно мудрых людей дал мне совет: «Никогда не думай о деньгах, Бог дал церковь, Бог и обеспечит её всем – Он и людей посылает, Он больше тебя заботится о каждой копейке для этого храма. Выбрось из головы мысль о том, что надо что-то ради денег делать – это не твоего ума дело. Твоё – это сердца людские, твоя паства, ты должен за них душу свою класть. Это будешь делать, всё остальное Бог обеспечит». И по этой заложенной в меня программе я и сейчас стараюсь служить, насколько хватает моих сил.
cd8d5917f2fdf9e6f05d8c0c53ef3596.jpg

А рукоположили меня следующим образом. Я решил поступить в семинарию, но на учёбу было нужно согласие жены, а я боялся с ней об этом говорить, ведь семинария – уже шаг к священству. Жена была против, она считала – какой из меня священник, придётся за меня краснеть от стыда. Сначала не соглашалась категорически, и я понимал – без её согласия нельзя, это голос Божий. Я ей для успокоения говорил – хочу высшее образование получить, меня тянет туда, и позже она дала согласие на обучение в семинарии.
231851261948-5_b.jpg

Отец Игорь Сивых мне поручительство написал, я ведь у него 5 лет на клиросе помогал. В 2013 году стал учиться в семинарии Екатеринбурга. Окончил первый курс. Тут звонит отец Михаил Кучеров и спрашивает – готов в батюшки? Дал мне три дня на раздумье. Но сразу предупредил, что предстоят испытания – при рукоположении в диаконы и в священники по 40 дней надо будет служить утром и вечером, и без зарплаты. Мол, мы все через это прошли, так формируется упование на Бога, когда просто летишь и не за что зацепиться. И это сработало. Теперь упование на Бога у меня всё время.

Диаконом я был всего 10 дней – надо было храм строить. 6 декабря 2015 года диаконская хиротония, 17 декабря – священническая.

Главное – любить паству


- Не возникало ли у вас мысли, что вы сделали ошибку, приняв священство?

- Нет. Так Богу угодно. Но идёт бесконечная борьба с гнилью внутри тебя. Когда я стал священником, в отношениях с женой всё кардинально поменялось, она сейчас буквально жизнь кладёт за всех.

– Вы несёте тяжелое послушание – возглавляете епархиальный отдел по тюремному служению. Что самое главное в этом служении?

- Любить паству. Также, как и в пацанах из спецшколы, я стараюсь видеть в заключенных только хорошее. В Евангелии сказано: добрый пастырь полагает душу свою за овцы (Ин.10:11) Надо только любить их. Пока ты открыт, тебя слушают, только ты слукавил – они тебя сразу сканируют, потому что по 15-20 лет за решёткой находятся, всякого повидали. Так что это огромный труд.
31b359efdaca930d461f15c53e3eb79c.jpeg

Они к тебе приходят, переполненные злобой, и надо, чтобы бесы эти, у которых они на крючке, их оставили. Молишься, чтобы они примирились, чтобы в храме дух благодатный был, который помогает загасить их страсти. Надо, чтобы староста в церкви был духовный, чтобы у него был авторитет. Столько всего надо учитывать!

Надо улавливать конфликт в самом начале, чтобы развести его не по понятиям, а по духу. Из храма они уходят в барак, а там на них опять всё наваливается. Им требуется мужество, чтобы по духу жить, а не по понятиям. Поэтому новичков, пришедших в зону, надо сразу воцерковлять, крестить. И староста это должен отслеживать. Он должен постоянно молиться, быть духовным, чтобы благодать не скудела.

С батюшками, окормляющими тюрьмы, тоже больной вопрос. Мне Бог дал, я уже это прошёл и понимаю, что заключенных надо любить, а кому-то из священников это не дано понять.
9264e4a9f19589a658afa968f26a006b.jpg

Мы сейчас работаем над тем, чтобы в исправительных учреждениях проводились утренние и вечерние молитвы, чтобы в православные праздники самостоятельно со старостами могли молиться, чтобы обязательно в конце говорили: «Прости брат, Бог простит, и ты меня прости». И тот человек, который знает, что вечером ему придётся просить прощение, днём «пальцы гнуть» не будет, по крайней мере, будет сдерживаться.

Постепенно костяк формируется. На исповедь приходят такие злые, а после причастия – совсем другие, они светятся. Бог там, в местах заключения, даёт намного больше тем, кто начинает движение к Нему. Их за храм прессингуют, так что удержаться требуется мужество.

– У вас большая загруженность, вы настоятель, вы храм достраиваете, тюремное служение требует много времени и сил. Тем не менее, находите время и желание заниматься резьбой с детьми в воскресной школе.

–Мы же православные, значит, должны слушать Бога. А Бог – это ближние, их просьбы. Ольга Владимировна Трембакова попросила учить ребятишек, а когда просят, разве можно отказаться? Я давно уже понял, что не надо бояться трудностей, Бог помогает преодолеть любую планку. Мне только надо просить Господа о помощи, постоянно творить Иисусову молитву. И чем больше ты на Него уповаешь, тем больше Он помогает. Вот я и согласился – не знаю как, но давай пробовать. Попробовал – получается, там теперь тоже живое общение началось.
ea3ba2b45eb9c5f9ae2c1603e1a4a7ed.jpg

Резьба – это просто способ, средство для общения. Оно происходит в словах, в движениях, в жестах. Сорваться не даёт непрестанная молитва. Не могу объяснить, это само происходит. На таких занятиях мы сближаемся сердцами, а это самое главное. Живое общение сейчас в дефиците в нашем обществе, и каждая душа этого общения ищет.

Конечно, не все, но кому дано Богом, приходят на занятия и остаются здесь. Сейчас уже речь идёт о том, что нужно два занятия в неделю, одного не хватает. Я не отказываюсь: если Бог устроит, будем по два раза проводить. Мы же не только руками режем, но и духовно общаемся, я то сам что-нибудь говорю, то аудиозапись проповеди включаю. Наши занятия – это тоже движение к Богу, только посредством резьбы по дереву.
Когда видишь горящие глаза детей, понимаешь – это нужно!

Боль как высшая милость


– Этой осенью вы перенесли ковид. Тяжело болели? Ваши мысли во время болезни?

– Три дня было очень тяжело. Я по Святым Отцам стараюсь жить, а у них болезнь – это высшая милость для тебя. У меня поражение лёгких было всего 10%, но невыносимо ломало тело – как будто мышцы от костей отрывали. От нестерпимой боли не знал, куда деться, на коленках по полу ползал, тогда можно было боль терпеть.
11bda1c5-b3cf-4454-9d04-f38d6e8a74d9.jpg

Трое суток я в этом состоянии пребывал и думал в отчаянии: как же эту нестерпимую боль принимать как милость? Ползал и молился: «Господи, помилуй мя!», по-другому не выжить. Понимал, что Бог послал болезнь не для того, чтобы ты от неё избавился, а перетерпел страдания. Стараюсь терпеть, молюсь, а в теле одно желание – освободиться от боли. Это была самая главная моя борьба – принимать боль как высшую милость.

И этот момент настал, болевые окончания перегорели, отключились, я на 30 минут забылся.

В это время мне открылось, почему это происходит – я всё время творю свою волю, и в болезни я почувствовал, насколько это Богу противно, что это страшный грех. Я всю жизнь делал, что я хочу, а не Бог. И этой своей болью я отработал только крошечную часть своих грехов. Я тогда почувствовал, что такое ад – когда такая боль будет постоянно. Вспомнил отца, умиравшего от рака в мучениях, как его голова металась по подушке – это его Господь готовил к тому, чтобы на том свете было легче. И когда я всё это понял, у меня родилось искреннее, живое благодарение Богу.

Самый хороший момент в этой болезни – там помыслов нет. Эта боль отсекает всё, кроме «Господи, помилуй!». Но как только мне стали колоть гормоны, и боль ушла, сразу пришли помыслы, началась борьба с бесами. И появилось желание снова спрятаться от них в болезнь.

Помыслы запугивают, парализуют, заставляют подчиняться, а ты молишься «Господи, помилуй!». И наступает момент, когда в душе наступает мир и открывается воля Божия, и ты идёшь ее выполнять, а не бесов слушаться.
776801fd5371b07c300cb9d7bd5f9c49.jpg

Это нелегко, но я понимаю, что это единственный способ жить правильно. Как в упражнении подъём с переворотом – надо сделать рывок, закинуть ноги, успеть расслабиться в полёте, экономить силы на каждой секунде. Здесь тоже надо внутренне понять, уповать только на Бога, и пока Он не откроет свою волю, держаться, насколько хватает сил.

Не зная, как решить ситуацию, я просто молюсь, и Бог всё управляет. Потом идёшь и делаешь, и всё срастается – не от тебя, Бог уже всё уладил, тебе просто выполнить остаётся свою функцию. Ты же идёшь без сомнений и трепыханий, с миром в душе. Это главное на данный момент. Только благодаря Богу удается жить, дышать, служить.

Беседовала Татьяна Маковеева.


Назад к списку